|
| |
Сообщение: 970
Зарегистрирован: 10.09.24
Репутация:
0
|
|
Отправлено: 18.01.25 08:50. Заголовок: В письме Гиммлеру Бр..
В письме Гиммлеру Брак продолжает: «Рентгеновская кастрация не только отно-сительно дешевая, но и может быть про-ведена на нескольких тысячах объектов за очень короткое время». Дата — 23 июня 1942 года. Не прошло и двух месяцев, как Гиммлер попросил Брака приступить к экспериментам. Местом проведения первых опытов выбрали Освенцим. Годом ранее Брак уже пытался убедить Гиммлера, но попытка вторжения в Россию летом 1941 года пресекла его инициативу. Между тем план был почти идеален. Брак придумал уловку, достойную величайших романов или самых страшных фильмов ужасов. Представьте себе почтовое отделение, мэрию, налоговую инспекцию или любое другое административное учреждение, где принято терпеливо ждать своей очереди. Сегодня зал полон, полон несчастных людей, вызванных на анкетирование. Можно увидеть облегчение на их лицах, когда, отстояв очередь, они понимают, что анкета, которую им вручает клерк в окошке, безобидна. Не подозревая, что с ними происходит, они начинают отвечать на поставленные вопросы. Тем временем, тайком от жертв, ретивый сотрудник включает на две минуты для мужчин и на три минуты для женщин две излучающие лампы, по одной с каждой стороны. Ни шума, ни света, ни ощущений… через несколько минут все кончено. Облученные гениталии становятся неспособными к деторождению Какая изобретательность, какая фантазия! Брак всё рассчитал. Он всё спланировал. Рентабельность? В день можно «обрабатывать» рентгеновскими лучами 150–200 человек. При наличии 20 установок подобного типа ежедневно можно стерилизовать от трех до четырех тысяч человек. Сколько это будет стоить? Двухламповый аппарат обойдется в 20–30 тысяч марок (что эквивалентно примерно 10–15 тысячам евро), плюс расходы на охрану сотрудников. Будучи человеком дальновидным, Брак признает: будет трудно предотвратить осознание испытуемыми факта стерилизации, но кого это волнует, ведь вред уже нанесен. Неважно, каковы последствия — ужасная боль, чудовищные ожоги, которые не могут остаться незамеченными: когда речь идет об эвтаназии и отрицательной демографии, нет необходимости вдаваться в детали, время уходит. Гиммлер согласился, но больше никаких окошек, анкет, показухи и маскарадов: лагерные стены гарантируют секретность экспериментов. Через год по приказу Брака доктор Шуман начал эксперименты по рентгеновской стерилизации в Освенциме. При этом он не принимал никаких мер предосторожности. Прислушаемся к пронзительному свидетельству молодого польского еврея на Нюрнбергском процессе: В Освенциме мне был присвоен номер 132.266. Однажды вечером всем евреям в возрасте от 20 до 24 лет приказали явиться в канцелярию. Я не пошел. Были отобраны 20 заключенных, которые на следующий день должны были явиться к врачу. Они вернулись, но никто не знал, что с ними сделали. Через неделю отобрали еще 20 евреев в возрасте от 20 до 24 лет. Но на этот раз отбор производился в алфавитном порядке, и я был одним из первых. Нас отвезли в Биркенау — женский трудовой лагерь. Туда на мотоцикле приехал высокий врач в форме ВВС (Шуман). Нас заставили раздеться, половые органы на пятнадцать минут поместили под аппарат. Этот прибор нагревал наши органы и окружающее пространство, которое потом становилось черным. После процедуры мы должны были немедленно вернуться к работе. Через несколько дней у большинства моих товарищей половые органы нагноились, и они с большим трудом ходили. Несмотря на это, им приходилось работать до потери сознания; тех, кто терял сознание, отправляли в газовую камеру… Через две недели нас отвезли в 20-й блок Освенцима. Там нас прооперировали. В спину сделали укол, от которого онемела нижняя часть тела. Оба яичка были удалены. Я мог наблюдать всю операцию в зеркало лампы. […] Простите, если я заплачу. Во время этих операций врачи были в белых халатах. Единственная форма, которую я видел на одном из них во время рентгеновской стерилизации, была серой формой ВВС. После этого я пролежал в больнице три недели. Еды было мало, зато много мух и паразитов. Каждые три недели проводился отбор; во время большого еврейского праздника 60% больных отправляли в газовую камеру. Отбор всегда проводили врачи СС. Меня освободили американцы 30 апреля 1945 года. Я чувствовал себя очень подавленным и стыдился своей кастрации. Хуже всего было то, что у меня не было будущего, я очень мало ел и, несмотря на это, сильно растолстел. Я услышал о процессе над врачами и посчитал своим долгом приехать и дать показания в Нюрнберге… До сих пор прошу суд ни в коем случае не публиковать мое имя, так как у меня много друзей, и я очень стыжусь своей кастрации. Эти показания, которые приводятся практически во всех книгах на данную тему, настолько тронули аудиторию, что даже некоторые подсудимые в ужасе отвернулись. Остальная часть операции, как объяснил доктор Робер Леви, руководивший медицинским анализом, была столь же ужасна: Полученные повреждения часто перерастали в рак. Я предполагаю, яички удаляли, чтобы с помощью микроскопического исследования проверить результаты лучевой терапии. […] Эти стерилизованные парни были физически и психически повреждены. Они очень страдали, потому что радиодермит — крайне болезненное заболевание. Они стали умственно неполноценными. Это уже не мужчины, а человеческие обломки. Не лучше обстояли дела и с девушками, только их стерилизовали раньше — в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет, а цыганок — даже до тринадцати, так как было известно, что они начинают половую жизнь в раннем возрасте. Рвота, нечеловеческая боль — результат всегда один и тот же. Метод оказался неубедительным. Слишком сложный и долгий, он оказался контрпродуктивным в логике нацистов: показания свидетельствовали, что жертвы уже не смогут работать с такой болью и последствиями. Преемник Брака, доктор Бланкенбург, писал Гиммлеру: Обращаю ваше особое внимание на то, что кастрация мужчин этим методом практически невозможна или требует усилий, которые не окупаются. Как мне удалось убедиться, хирургическая кастрация занимает не более 6–7 минут и поэтому может быть проведена более безопасно и быстро, чем кастрация с помощью рентгеновских лучей. Нет ничего лучше скальпеля, а с рентгеновскими лучами покончено раз и навсегда. Если Бланкенбург сосредоточился на мужчинах, то специалист по женщинам Карл Клауберг постоянно думал, как быстрее и эффективнее сделать их бесплодными (ну, женщин низшей расы)… с абсурдной идеей, что это решение поможет спасти бесплодных арийских женщин, которые не могли принести пользу нации. Он оттачивал свой метод в атмосфере жесткой конкуренции. Ведь наряду с «работами» Брака, Шумана, Бланкенбурга и Клауберга найти решение проблемы негативной демографии пытались и многие другие ученые. В деле массовой стерилизации вовсю шел массовый отбор… ожесточенная борьба, конкуренция столь же жесткая, сколь и нечестная, с неожиданными результатами. Доктор Адольф Покорный — специалист в области дерматологии и венерологии. Будучи увлеченным ботаником, он заинтересовался работами некоего Мадауса по стерилизации животных с помощью препарата Caladium seguinum, получаемого из сока растения Аrum seguinum, первоначально использовавшегося одним из бразильских племен. Всё по той же схеме: письмо Гиммлеру, лихорадочное ожидание, ответ. Он пришел с одной лишь пометкой: «Дахау», написанной на полях. Вскоре, однако, выяснилось: выращивать это растение на деле сложнее, чем предполагалось. Даже в теплице оно росло слишком медленно. Про импорт не могло быть и речи: хотя растение свободно росло в Южной Америке, война делала массовые поставки невозможными. Покорный искал следы данного наркотика в других растениях, более распространенных в Европе. Были проведены опыты по получению синтетического препарата, но безрезультатно: даже без применения рентгеновских лучей проект оказался бесплодным, и от него быстро отказались. Оставалось вернуться к первоначальному решению — методу Клауберга В то время Клауберг, известный своими работами по изучению женских гормонов, работал в лаборатории Шеринга-Кальбаума, пытаясь разработать препарат для борьбы с бесплодием. Его мечтой было создание института репродуктивных исследований, где он мог бы работать в двух направлениях: с одной стороны, помогать бесплодным женщинам, а с другой… делать такими других! Фармацевтическая промышленность финансировала его исследования, а для практических целей Гиммлер предложил заключенных из женского лагеря Равенсбрюк. Клауберг, однако, не хотел ехать туда, так как это слишком далеко и сложно. Для начала он хотел проводить эксперименты в собственной больнице, где было всё необходимое оборудование. На дворе май 1941 года. Клауберг выступил с блестящим докладом на конференции, в которой участвовали высшие чины нацистской медицины. В декабре 1942 года Клауберг прибыл в Освенцим, где майор Гесс, отвечавший за это зловещее место, сказал: Освенцим войдет в историю как место научных достижений. У этого места был свой номер. Десять. Именно в десятом блоке женский доктор пытался решить проблему «размножения неполноценных рас» Десятый блок — один из самых хорошо охраняемых в лагере. Окна заколочены досками. Внутри в двух комнатах теснятся 400 женщин. Это рассадник Клауберга, а также Менгеле и Виртса, который оперировал многих женщин для своих исследований рака матки. Половина находится в распоряжении Клауберга. Он может делать с ними всё что захочет. Когда захочет. Тех, кто умирает, заменяют новоприбывшие, отобранные Виртсом. Подопытные не знают, что их ждет. Им внушают, что они будут подвергнуты «искусственному осеменению». Женщины гадают, что за чудовище явят миру. На самом же деле Клауберг вводил им в матку не оплодотворяющий «продукт», а белую жидкость для закупорки фаллопиевых труб — формалин. Введенный через шприц под радиологическим контролем, препарат вызывал ужасные ожоги и невыносимое ощущение разрыва в нижней части живота. По словам одной из выживших: Женщинам казалось, будто живот сейчас взорвется. По завершении процедуры они бежали в туалет, где избавлялись от жидкости, зачастую с сильным кровотечением и болью, сравнимой с родовой. В течение нескольких месяцев через операционный стол прошли сотни женщин. Процедура повторялась несколько раз. Одни мучились, другие умирали. Клауберг не был удовлетворен. Он всё время просил большего, особенно оборудования. Ему нужны были рентгеновские аппараты. Он написал Гиммлеру письмо, в котором сообщил: его метод «практически» доведен до совершенства, однако остается «несколько мелких деталей, которые необходимо улучшить». Если исследования будут продолжаться такими же темпами, не за горами то время, когда я смогу сказать вам, что правильно обученный врач, имеющий соответствующее оборудование и около десяти ассистентов, вполне вероятно, сможет подвергать данной процедуре по несколько сотен женщин в день, если не тысячу. В итоге Клауберг получил то, о чем просил, и даже больше. Об одном из его великих мечтаний — репродуктивном центре — объявили в статье в «Краковской газете» от 21 сентября 1944 года словами, вызывающими замешательство: Под руководством профессора Клауберга, который с начала войны ведет борьбу с материнской и младенческой смертностью в Верхней Силезии, будут открыты 22 прекрасных центра на 800 матерей, родильные дома и центры отдыха. В январе 1945 года русские войска посетили эти центры. Клауберг попал в руки советской власти. Он был приговорен к двадцати пяти годам заключения, затем освобожден в соответствии с германо-советскими соглашениями. Но на этом его история не закончилась. Почти десять лет спустя, в 1955 году, берлинцы прочитали следующее объявление. СРОЧНО Профессор Карл Клауберг, доктор медицины, Ищет Первоклассных машинисток Безработных (что маловероятно) или имеющих свободное время по вечерам, в частности желающих работать у него по два-три часа в день. Просьба обращаться сразу (с 9 до 10 утра или с 7 до 8 вечера, включая воскресенье), университетская клиника, хирургическое отделение (личный кабинет, комната 1). Для лучших может быть предоставлено постоянное место. В этом случае они будут сопровождать его на машине в поездках по Германии с оплатой всех расходов. Врач даже не удосужился сменить фамилию! Еще более удивительно то, что комитету бывших лагерных пленных и ассоциации жертв нацизма пришлось приложить невероятные усилия, чтобы добиться повторного открытия дела Клауберга, которому всячески помогали друзья в высших эшелонах власти, равно как и фармацевтические компании. Арестованный в 1955 году, Клауберг был сначала помещен в психиатрическую лечебницу, а затем признан «ответственным за свои действия». Наконец в 1957 году состоялся суд, но было поздно: Клауберга нашли мертвым в своей камере. История так и не получила завершения, а жертвы и их потомки не обрели покоя и справедливости: как он смог вернуться в Германию? Почему суд состоялся так поздно? Была ли его смерть случайной? Наконец, какова роль фармацевтических компаний, с которыми он контактировал и которые, вероятно, помогали ему, прежде чем избавиться (чтобы не заговорил?). Так много вопросов, на которые, возможно, никогда не будет ответа.
|